Молоко. Глава 2

Глава 1

Глава 2. Тепло тела, холод души.

Школу мне пришлось поменять потому, что мы жили на другом конце города. Никита уехал работать в Америку, и связи с ним не было никакой, на что неодобрительно косились Морозовы.
Оказалось, что это очень дружная и добродушная семья. Было так хорошо собраться всем вместе на ужин. За столом все говорили, шутили, смеялись, делились новостями прошедшего дня. И вообще, уважительно и тепло относились друг к другу и окружающим. Я не имел подобного опыта общения в семейном кругу. Для моей издерганной психики эта атмосфера была лучшим лекарством.
С младшей дочерью, Ирой, мы учились в одном классе. Казалось, она в любой момент готова разразиться заразительным смехом, оптимистично смотря в будущее. Она шла по жизни не просто легко, скорее, танцующе. Наверное, мне стоило в неё влюбиться. Но я не смог. Мы как-то сразу стали друзьями, больше похожими на брата и сестру.
А с любовью у меня не заладилось. Все, кто мне нравился, отличались редкой садистичностью, что отпугивало меня от людей в целом.
Так получилось, что лучший мой друг оказался геем. И мне крайне повезло оказаться не в его вкусе и крайне не повезло оказаться во вкусе пары его друзей. Однако с этим я достаточно быстро разобрался.
Жизнь отличалась завидной лёгкостью и постоянством, получать от неё наслаждение оказалось не такой уж трудной задачей. Правда, я не сказал бы, что был общительным, скорее молчал в тряпочку и не высовывался. Не был я и оптимистом, но и вены резать мне было не из-за чего. Я не смеялся, а только улыбался, потому что моему сердцу не было легко. Не скажу, что был ко всему безразличен, но и интереса особого к жизни и людям у меня не было. Я жил как во сне, без особых потрясений и радостей.

– Слэш, пошли в гей-бар! – Женька был в приподнято-возбуждённом состоянии. После его последнего разрыва с каким-то уродом это радовало.
– Джеки, я натурал. Кончай таскать меня туда, иначе я никогда не найду себе девушку.
– Не беспокойся, у тебя есть я! А девушек тебе искать не надо, они тут только помани, – и он озорно улыбнулся, указывая глазами на пару наших одноклассниц, которые активно перешептывались, хихикая и поглядывая на нас.
– Дурак, – заключил я, – Они считают, что мы встречаемся.
– Да брось! Твоей репутации это не повредит, наоборот, девчонки такое любят!
– Вот поэтому я и говорю, что ты дурак, – вздохнул я.
– Дурак, – легко согласился Джеки. – Пошли со мной, а?
Оставлять его одного было глупостью, притом подлой. Однажды его уже избили за такие вот походы, и это было совсем не смешно.
– Ладно. Когда, во сколько, – вздохнул я обречённо, с ужасом представляя ещё один кошмарный вечер в обществе мужиков, облизывающих тебя взглядом.

Как и предполагалось, вечер выдался преотвратным. За одним исключением – лицо Женьки светилось радостью, и я не переживал, сидя дома, за его легкомысленную голову. Похоже, он уже успел нацапать достаточно телефончиков, чтобы было чем заняться на выходных. Значит, минут через сорок можно отсюда убираться. Пить я в таких местах не решался, с мутью у горла думая о последствиях столь необдуманного поведения.
И тут в бар завалилась компашка похоже новеньких, потому что вся голубая братия дружно повернула головы посмотреть на вновь прибывших. Это стоило того, чтобы обернуться: пять милых мальчиков с лицами ангелов, все как на подбор ухоженные, высокие, стильные. И где этих бройлеров выращивают? Мы ж теперь до закрытия не уйдём! Я внутренне застонал.
Как и предполагалось, бройлеров атаковала волна бывалых. Джеки паинькой сидел рядышком и ждал своей очереди, попивая какую-то гадость очень подозрительного цвета. Очередь подошла часа через три. К нам подрулило неземное создание, которому не хватало арфы и пушистых крыльев, обозвалось Реном и предложило присоединиться к ним. На что Жека счастливо заулыбался, а я, погрустнев, встал и поплёлся следом.
Оказалось, бройлерная неподалёку – модельное агентство как-его-там. Телефончики тоже у всех есть, работают и раздаются. На попытку впихнуть мне свой номер каким-то Люком, я не выдержал (бывалые меня уже знали, потому прекратили приставать сразу и дружно, воспринимая как эскорт Жеки).
– Голубок, я натурал.
– Да-а-а? – непонимающе удивился голубок. – А что ж вы тут делаете?
– Страшные глаза, – засмеялся другой по кличке...Ахилл (убиться об стену! Кликуха – жесть, но из этих небесных ласточек самый вменяемый) и добавил: – Так что, Люк, не провоцируй.
После этих слов приставать больше никто не пытался. Болтовня, как я и предполагал, затянулась до закрытия. После чего все, наконец, решили прекратить сие безобразие и отправиться по домам.
Любопытно, что Ахилл попёрся с нами, утверждая, что живёт неподалёку (его товарищи отправились по домам на такси). Мы, мирно болтая, проводили Джеки, после чего небожитель отважился на разговор.
– Слэш, вы с Джеки встречаетесь?
– Нет.
Если он сейчас предложит пойти к нему, я его убью.
– У него кто-то есть?
О, это уже интересно, я с любопытством посмотрел на собеседника.
– Был недавно отморозок один, сейчас нет. А ты моего благословения решил испросить?
– Что-то вроде... Меня, кстати, Рома зовут.
– Саша, – я пожал протянутую руку, глядя в серьёзные глаза. Сейчас он не казался одним из бройлеров.
– Ты дашь своё благословение на мои отношения с Женей, если, разумеется, ему они будут нужны?
Я смотрел на ненормального огромными глазами.
– Йо! А ты не рано об отношениях заговорил?
Его улыбка почему-то показалась до боли знакомой. Со мной говорил не слащавый, пустоголовый выкормыш, а человек, уверенный в себе и знающий эту жизнь не понаслышке, а так, как могут её знать только те, кто хлебнул немало горя на своём пути.
– Нет. Как раз вовремя. И со всей серьёзностью должен заявить, что не отступлю.
– О! А это что, угроза?
– Обещание.
– И с чего это вдруг такие громкие слова? Прости, но встречи в баре не располагают к лирике, – я решил, что он просто перебрал.
– Он слишком невинно улыбается, такие цветы срывают любители гербариев... А иссушенный цветок не способен больше на улыбку. Я хочу сохранить его искренность.
Стало больно и жарко. А где я потерял свою искренность и свою улыбку?
– Я не собираюсь давать тебе благословения! Ваши отношения – это ваше личное дело. Но если ты будешь его ботаником, засушившим его в свой гербарий, я из тебя самого гербарий сделаю или что-то похуже, но уже без метафор и иносказаний!
Он меня взбесил. Не знаю, что было за его словами, но это что-то ранило меня в самое сердце.
Можно сказать, с этого разговора Жека и начал встречаться с Романом. Только, после того разговора, этот кадр стал меня бесить. Они были идеальной парой, ссоры, конечно, тоже случались, но это было скорее мило, чем серьёзно и ни одного повода со стороны нимбоносца.

***
Так мы и докатились до выпускного. В школу по этому поводу можно было приглашать всех, кого только в голову взбредёт. Таким образом, Роман был в числе приглашенных.
Хотя спиртное официально не приветствовалось, все изрядно набрались. Я тоже был в состоянии лёгкой эйфории.
– Слэш, пойдём покурим? – это был Роман, рядом со мной сидела Ира. И хотя мне не улыбалось проводить свой выпускной в обществе нимбастого, я встал и пошёл.
Надо сказать, Рома курил редко и обычно когда пил, но Жеке это очень не нравилось. Так что в том, что он курил без Джеки, не было ничего необычного. Я курил раз в полгода, наверное. И сегодняшний день был в категории, когда можно было позволить себе слабость.
– Я тебе не нравлюсь, – это было утверждение.
Я удивлённо посмотрел на недоразвитого крылуна. С чего он вдруг об этом заговорил?
– Ну, я бы не был так категоричен. Хотя впрочем, я тебя недолюбливаю.
– Потому, что я гей?
– Жека тоже гей, и что?
– Ты любишь его?
– Он мой друг, я не могу его не любить. Но это не та любовь, о которой говоришь ты, – ответил я и, подумав немного, добавил: – Пожалуй в том, что я недолюбливаю тебя, есть немного моей любви к Жеке. Потому, что ты забрал его внимание.
– Ревность?
– Наверное, немного... Почему мы об этом говорим? Ну не пылаю я к тебе любовью – это так уязвляет твою гордость?
– Гордость тут ни причём. Когда мы встретились, я думал, мы подружимся. Никак не могу понять, почему этого не произошло.
И тут произошло то, чего я и в страшном сне не предвидел. Роман сделал нетвердый шаг мне навстречу, отобрал мою сигарету и, толкнув меня к стене, впился в мои губы поцелуем. После секундного ступора (в течение которого колено Романа оказалось между моих ног) я начал сопротивляться. Правда, что-то было не так, чем больше я сопротивлялся и чувствовал силу, плотно впаявшую меня в стену, тем больше это меня заводило. Дошло до того, что это заметил ныне павший ангел.
– Сдаётся мне, не такой уж ты натурал, – тяжело дыша, выдал Роман.
На этом всё окончательно понеслось к полному крушению. В дверном проеме обрисовались Никита и Джеки (скажите на милость, как тут оказался Никита?). Вновь прибывшие замерли, уставившись на наши живописные рожи с припухшими от поцелуев губами. Глаза Женьки стремительно наполнились влагой, после чего он рванул, не разбирая дороги.
– Джеки! – дикий вопль Ромы и он уже несётся ему вслед.
После потери опоры я оседаю на землю в полном изнеможении. Чёр-р-рт!!! Что только что произошло? Теснота в штанах не даёт себя обмануть, что ничего не было.
– Ты совершенно не изменился.
Я вздрогнул от невозможного холода этих слов, чувствуя, что неудержимо проваливаюсь куда-то, поднял голову... Боже! Эти глаза, способные парализовать всякую свободную волю, жесткое лицо, плотно сжатые губы. И моё сердце, решившее убить меня своим грохотом. А потом пришла спасительная тьма.

Очнулся я в квартире брата, в своей постели. Некоторое время пытался придти в себя. Но когда на пороге возник Никита, весь ад реальности хлынул на меня единым потоком. Роман, Джеки и Никита. Чер-р-рт!
– Спящая красавица очнулась, – издёвка и холодный взгляд. – Полагаю, твой друг не забудет выпускной никогда, ты постарался, поздравляю!
Боже, как же невыносимо это слышать! И что самое противное – он сто раз прав!
– Заткнись! Только твоих комментариев мне не хватало! – заорал я, не помня себя и чувствуя, что сейчас тьма вновь унесёт меня на своих крыльях далеко отсюда.
– Э, нет! Не смей опять убегать! – Никита прижал меня к кровати всем своим весом, перехватил мои руки над головой и спрятал свое лицо у меня на плече.
Я тяжело дышал. На сопротивление не было никаких сил, а в этих объятьях было так спокойно и уютно. И хотя я знал, что это не так, было ощущение, что пока он так меня держит, ничего плохого произойти не может.
– Надо же, какой послушный, – слова, как пощёчина, и пустота в глазах. – Хотя, учитывая твои пристрастия, удивляться нечему. Ты всегда сначала заманиваешь жертву, выжидая, когда же она решится на действия, запутываясь в твоих сетях, а затем рвёшь в клочья!
На раздумья над своими словами он мне времени не оставил, впиваясь в губы злым поцелуем, прикусывая кожу до крови и грубо сдирая одежду. От боли я закричал, слёзы непроизвольно покатились по лицу. Сил не было, и уйти во тьму было невозможно. Он замер.
– Как же я ненавижу... тебя! – хриплый голос, прерывистое дыхание.
А я никак не мог осознать смысла сказанного.

***
На следующий день приехали Морозовы. Никита сказал, что жить теперь я буду с ним. Надо сказать, это их не особенно обрадовало, а моё поведение просто напугало. Они знали о вчерашнем обмороке и, похоже, списали на плохое самочувствие. А мне опять казалось, что всё это сон, притом кошмарный. Наверное, сказывалось присутствие Никиты рядом.
Его слова о том, что он меня ненавидит, почему-то казались концом света. То, что я мог существовать после этого, было чем-то неправильным.
– ...андр, Александр, подойди, наконец, к телефону! – Никита, хмурясь, смотрел на меня.
Я словно лунатик подошел к телефону, в трубке раздавались равномерные гудки.
– Не этот телефон, твой мобильный!
Похоже, моя тупость окончательно его достала, и мобильный он дал мне сам.
– Слэш, ты должен поговорить с Джеки! – раздался истеричный голос Романа.
– О чём?
Я просто не понимал, что происходит, чего от меня хотят, зачем?
– Ты что, совсем? После того, что он видел, как ты думаешь, что он подумал?
– Что?
Мне было всё безразлично и непонятно.
– Что мы с тобой любовники, придурок! – он так орал, что я поморщился и отодвинул трубку от уха.
Мою руку поймал Никита и забрал у меня телефон.
– Полагаю, это Роман? – спросил он в трубку. – Если ты ещё раз посмеешь позвонить на этот телефон, убью!
Если бы Рома видел его лицо в этот момент, точно бы умер... от страха.

Похоже, Никита услышал из всего нашего с Ромкой разговора то, что "мы любовники". Перспектива оставаться с братом рядом пугала до взбесившихся мурашек. Однако он пытался меня игнорировать, напоминая дымящийся вулкан, готовый взорваться в любой момент. А я просто задыхался от ужаса.
Какой там Женька и его отношения с Романом! Я вообще перестал соображать. От этого постоянного напряжения, от безысходности, от собственного отчаяния.
Так прошло три дня. Атмосфера не то, что не разрядилась, казалось, она накалилась ещё больше, готовая разразиться апокалипсисом в любой момент.

Спасение пришло (а вернее пританцевало) в виде Иринки. Никита не проявил энтузиазма при виде гостьи, однако кого-кого, а её это ничуть не смутило. С наглостью, достойной лучшего применения, она ворвалась в мою комнату.
– Как ты можешь сидеть тут! Глянь на улицу! Там солнце, зелень, ЛЕТО!!! – её гиперактивный энтузиазм просто убивал. – Между прочим, мы собирались пошастать по ВУЗам.
Ой-ёй. Она меня такими темпами запихнет туда, куда я совсем не стремился. Притом убедив впоследствии, что это была целиком и полностью моя идея.
Не дожидаясь какой бы то ни было реакции, меня уже тянули к двери. А там, в позе всея владыки, возник брат.
– Ну и куда собрались? – поинтересовался он.
– Мы, как честные абитуриенты, идем на ВУЗ.
– У-м. Уже сочувствую ВУЗу, на чьи стены вы нацелились, однако Александру неплохо бы сначала позавтракать. Кроме того, он под домашним арестом.
– Ну, Никитушка, ну родненький, ну пожалуйста! Мы туда и обратно! – Ира уже висела на Никите, который, в ступоре от такой феноменальной наглости, созерцал висюльку.
Признаться, я сам в шоке наблюдал за ней, не представляя, что будет дальше. Мне бы ни в жизнь не хватило смелости вот так использовать человека в качестве вешалки для себя любимого, тем более этого темного субъекта. А дальше брат отцепил её и провозгласил:
– Сначала завтрак, а потом если вы не передумаете, я отвезу вас, куда пожелаете.
Если кто-то надеялся, что Ира откажется от своих планов, он жестоко ошибался. Иришка в принципе не тот человек, которого можно переубедить или остановить, если уж она что-то решила.
Таким образом, позавтракав под неумолкающий монолог вторженки, мы отправились в выбранные Ирой ВУЗы. Мне повезло, что среди них не было чего-то связанного с балетом или кройкой и шитьём, потому что дизайн и филология, которые выбирала Ира (скорее в угоду своему романтизму, чем реально решив избрать это делом своей жизни) уже вызывали издевательские комментарии брата. В любом случае с нашим маршрутом я ничего не мог поделать, потому что даже не начинал задумываться о своём будущем.
Надо сказать, Ира благоприятно влияла на Никиту. По крайней мере, он уже не выглядел так, будто готов кого-нибудь прибить. В её присутствии говорить вообще было не обязательно, она справлялась с этим за троих. Хотя брат не мог позволить кому-либо быть постоянно в центре всеобщего внимания, потому местами Иришкин монолог переходил в диалог (со множеством едких замечаний и язвительных выводов).
В очередном ВУЗе мы в который раз за день застряли. Ира выясняла что-то там жизненно важное, мы с Никитой сидели в кафешке. Я ел мороженное, которое, как всегда не дождавшись своего съедения, начало таять и сейчас мы играли на перегонки: либо я его всё-таки съем, либо оно меня всё-таки заляпает (последнее вероятнее). Азарт был велик. Так что взгляд брата я не замечал до последнего. Зато когда соизволил-таки взглянуть, почему, собственно, эта язва ещё не прошлась относительно моего безобразного поведения... меня будто кипятком обдали. Ну и как всегда, отвести взгляд я уже не смог. Никита напряженно следил за каждым моим движением, с таким жаром провожая глазами по коже мой язык, будто от этого зависела его жизнь, как минимум. Я замер от ощущения опасности в застывшем воздухе и даже не почувствовал, когда мороженое всё-таки победило. Зато это заметил брат. Сначала его взгляд переместился на мою руку, освобождая меня от своего гипнотического воздействия. Потом он притянул мою руку к себе и стал слизывать мороженое, притом выглядело это так, что сразу можно было вешать табличку: лицам младше 18 смотреть воспрещается! А каково, когда это с тобой делают? Инстинкт самосохранения выл благим матом за пределами ультразвука, а мне оставалось только вырываться из последних, и так не великих, сил. Однако эта зараза с садистичной медлительностью извращалась уже с мороженым, искоса поглядывая на меня. Под конец этого занятия меня уже ощутимо трясло. То, что в кафешке был кто-то ещё, я не помнил... Напомнила Ира.
– Чем вы тут занимаетесь? На вас всё кафе пялится, вы в курсе?
Никита соизволил-таки меня отпустить, чем я неминуемо и воспользовался, сматываясь в туалет.
Да, так завести меня мог только он! От сотрясавшей все тело дрожи стоять было невозможно. Закрыв сидение унитаза и приземлившись на него сверху, я занялся непосредственно дрочкой.
Более менее успокоившись и приведя мысли в относительный порядок, попытался разобраться в произошедшем. Не помню, чтобы раньше Никита на меня так действовал. Да, я на него всегда реагировал не так, как на других, но это было скорее опасение, нежели возбуждение. Да, он меня и раньше трогал, а я возбуждался, но какой нормальный подросток не возбудится, если его между ног гладить и лизать? Сейчас было не так, ему в принципе не надо было меня трогать, чтобы я завелся. Достаточно голоса, взгляда… Хуже не придумаешь! Можно сказать, я был на грани, когда сам буду умолять его оттрахать себя.
Возвращался в отвратном настроении. Как и ожидалось, Никита встречал меня злорадным взглядом, разглядывая с каким-то собственническим садизмом.
– Ну, наконец-то! Нам уже пора возвращаться. Никита предложил поужинать у вас и переночевать! А завтра опять поедем на разведку! Я уже и своих предупредила, что у вас остаюсь, – весело вещала Ира.
Я изумленно разглядывал брата, пытаясь понять, что он задумал. Никита явно был не в восторге от компании не в меру активной девицы, но во время её объявления сохранял спокойствие и невозмутимость, что говорило о его соучастии. Странно. Как они вообще умудрились придти к согласию хоть в чем-то?
Долго раздумывать мне не дали. Ира зацапала мою руку и потянула меня к выходу. Никита расплачивался с официанткой. Домой ехали так же, то есть под Иришкин монолог. Вот кого ничто не могло удивить и вывести из равновесия. Ужинали тоже молча, вернее, молчали мы с Никитой, Иру это не волновало и не останавливало.
Решено было оставить Иру спать в моей комнате, я застелил себе диван в гостиной. Никита сразу после ужина ушел к себе. Ира пришла ко мне посмотреть какой-то фильм.
– Слэш, ты гей? – не поворачиваясь ко мне, спросила девушка. Я застыл. Хотя удивляться нечему. После того, что она увидела в кафе, вопрос был вполне закономерен.
– Не знаю… – честно ответил я. Впрочем, как сказать. Не то чтобы я не замечал девушек, но они не щекотали нервы так, как, скажем, Никита, от одного вида которого меня в дрожь бросало.
– Думаю, ты, по крайней мере, би, – ага, пробует почву. Зная Иру, могу сказать, что в моей ориентации она уже уверена, просто к чему-то ведёт. И, похоже, не слишком приятному для меня. – Мне показалось, что у вас что-то есть с Никитой… Вы любовники?
Теперь я просто прирос к дивану. Ну и как отвечать на такой вопрос? Что вообще-то мы братья? Ага! Это после кафе-то! Так она и поверит, что между мной и братом, вылизывающим меня как последняя проститутка, ничего нет. Что я возбудился от вида Никиты, поглощавшего с меня мороженое, и это вполне обычное дело между братьями. Но ведь и любовниками, строго говоря, мы не были.
– Нет, мы не любовники… – отвечаю задумчиво. Ира не выдерживает и поворачивается ко мне.
– Ну да, а то, что вы в кафе творили, обычное дело? – с ехидцей пропела проныра. Ну что я говорил! Вернее думал.
– Почти… – не говорить же, что мы можем устроить что-то похлеще того представления с мороженым.
– С ума сойти! – она прикрыла глаза. – А я все думала, чего это он тебя к нам отправил. Теперь-то ясно. Неясно другое – зачем забрал… Хотя, после случая с Ромой…, – меня передернуло. – Значит ты, наверное, уже все для себя решил, раз остаешься тут, – задумчиво продолжила она.
Я решил? Решил Никита, а я подчинился. Мне и в голову не могло придти сопротивляться ему. Я удивленно смотрел на Иру, не понимая самого себя. Ну да, привык плыть по течению, подчиняться, не задавая вопросов. А ведь все, чего я хотел, чтобы брат был рядом. И это притом, что мне почему-то всегда казалось, что я именно этого не желаю больше всего. Я его боялся? Нет. Я совсем не боялся Никиту, любого его прикосновения, повышения голоса или взгляда. Значит, Ира была права, я давно все для себя решил, просто сам этого не осознавал.
– Похоже, ты права, – улыбаюсь я, понимая, что, чтобы теперь не произошло, так оно и должно быть. Ира улыбнулась мне в ответ и повернулась к телевизору. Не думаю, что ей удалось его посмотреть, просто она думала о моей ситуации. Я тоже думал.

***

На утро я уже не чувствовал себя марионеткой. Выбрал пару учебных заведений из принесенных Ирой книжек, поддерживал Иришкину болтовню, пару раз сцепился с братом. Никита только зло щурился, но по его губам изредка пробегала довольная ухмылка, как у кота, натрескавшегося краденой сметаной.
Ира была просто счастлива, и это было заметно. Если вчера её активность была невыносимой, то сегодня это буйство не лезло ни в какие ворота. Правда, доставалось в основном мне. Так что к вечеру меня нельзя было сравнивать даже с выжатым лимоном. Я еле передвигал ноги.
Когда Никита толкнул меня на диван в гостиной, сопротивляться я не стал.
– Сейчас принесу что-нибудь поесть.
– Нет, – застонал я.
Мы только что приехали от Морозовых, куда подвозили Иру. Инна Сергеевна отпустила нас только после того, как накормила, притом по только ей одной известной мерке, а это значит, что передвигаться я не мог ещё и из-за количества поглощенной пищи.
Никита сел рядом и, резко развернув меня спиной к себе, начал массировать мои плечи. Сказать, что это было приятно – не сказать ничего. Это было божественно! Длинные сильные пальцы, поглаживающие через футболку мои уставшие мышцы, отправляли прямиком на небеса.
Я счастливо улыбался, подставляя свое тело его пальцам и тихо постанывая от наслаждения. Когда начал заводится, не понял сам, только дыхание сбилось, а стоны теперь я пытался гасить… Тщетно. Резкий толчок - и я оказываюсь прижатым животом к дивану. Никита ложится сверху не полностью, просто прижимает мое тело своим, зависая на руках. Трется, медленно поглаживая мою спину и стягивая футболку.
– Н-н-н… – я выгибаюсь ему навстречу.
И тут же чувствую его вес, вжимающий меня ещё плотнее, губы брата на затылке, горячее дыхание, сдувающее волосы; его руки, протискивающиеся между мной и диваном, поглаживающие живот, спускающиеся все ниже.
К тому времени как на мне не остается одежды, а член брата беспрепятственно трется об меня сзади, я перестаю вообще хоть как-то соображать. Просто выгибаюсь ему навстречу и срываюсь со стонов на всхлипывающие вскрики.
– Пожалуйста, Н-н-н… Никита! - сам не понимаю, что несу, но молчать тоже не в силах. – Сейчас!
Горячий поцелуй в затылок, и тяжесть его тела пропадает.
– Не-е-ет… – я пытаюсь развернуться, чтоб вернуть его обратно. Рука Никиты давит на спину, заставляя остаться в прежнем положении. И его язык прикасается к анусу. Странное ощущение, не неприятное, просто непонятное и пугающее.
– Встань на четвереньки, упрись сильнее, – хрипло просит Никита. – Раздвинь ноги шире.
Его язык и пальцы сзади – очень странно и непонятно. Вторая рука гладит меня спереди. Я дрожу и выгибаюсь, пытаясь не сжимать мышцы. Потом все пропадает, и после пары минут руки Никиты ложатся на мои бедра. Вдавливая себя в меня, брат по миллиметру входит. Боль и наслаждение. Слезы и болезненный стон, который пытаюсь гасить, закусывая губу.
– Ш-ш-ш… Потерпи ещё немного, – стонет в ответ Никита. И я терплю.
Раньше я как-то не задумывался о том, как это бывает, не пытался представить, что надо вынести. Если бы знал, порасспрашивал хотя бы того же Женьку. Так что я оказался совершенно не готов ни к боли, ни к размерам брата в себе (я об этом даже никогда не задумывался!).
Никита замирает, мои руки и ноги дрожат. Его прерывистое дыхание, мое неровное. А потом медленно и аккуратно он начинает двигаться, задевая во мне что-то, отзывающееся во всем теле неконтролируемым вожделением. Стоны, рваный ритм.

Очнулся я в кровати брата. Похоже, это мой рок – заваливаться в обморок по поводу и без.
– Как ты? – Никита стоит одетый у окна. Темень непроглядная, вижу только его силуэт.
Пытаюсь привстать и тут же понимаю, что это очень, очень и очень глупая идея. Со стоном падаю обратно. Никита реагирует на стон и подходит к кровати.
– Не стоит двигаться, лучше тебе какое-то время отлежаться. Очень больно? – в голосе слышится волнение и какие-то виноватые нотки.
– Все нормально… я думаю. Что произошло?
– Ты в обморок упал… Я не сразу заметил, – последнее он сказал как-то приглушенно. М-м-м… не сразу заметил, то есть какое-то время имел моё бесчувственное тело? Почему-то мне стало смешно так, что скрыть это совсем не удалось, и пара хихов все-таки вырвались. Я попытался замаскировать это покашливанием.
– Что смешного? – раздраженно возмутился Никита. Только мне стало ещё смешнее, и я тихо начал давиться смехом, пытаясь при этом принять такое положение, чтобы было не очень больно.
Никита не выдержал, включил настольную лампу, садясь рядом. Мы оба зажмурились от яркого света.
– Я мог тебе навредить, ты это понять можешь? Хотя какого черта. Ты уже… с кровати встать не можешь.
Мне хотелось провалиться или свалить от этого пристального взгляда, но деваться было некуда. И потом, меня мучил один вопрос, вернее их было много. Вот только спросить…
– Тебе хоть понравилось? – спрашивать о том, кончил ли он, не приходилось. Почему… Да потому, что он меня не помыл! И я все ещё странно себя чувствовал, разбирая эти чувства на боль, истому и непонятную пустоту.
Никита смотрел на меня как на законченного садиста и психа. Похоже, говорить об этом ему тоже не хотелось.
– Да, – ум… Как содержательно. На секунду я прикрыл глаза и тут же распахнул их, потому что прозвучал вопрос Никиты: – А тебе?
Он не поставил меня в тупик, но признать… Он ведь и так должен был все понять, зачем спрашивать? Но почему тогда спрашивал я? Значит, так надо. Закрываю глаза.
– Да… потому и сознание потерял, наверное.
Мнусь какое-то время, но это сказать я ему должен. Даже если не учитывать, что мы переспали, он все-таки мой брат:
– Я, вообще-то, не представлял, что все это… так бывает.
– Что все? Ты про секс… секс с мужчиной? – какое-то время он напряженно молчит. – Ты с кем-нибудь раньше спал? Девушка? Парень?
– Нет, – глаз открывать не хочется, уточняю: – Ни с кем.
– А как же Рома? – резко переспрашивает Никита. Отвечать не хочется, но раз пошла такая пьянка…
– Никак. Понятия не имею, что тогда произошло.
– Ну да? И стояк у тебя был тоже от непонимания? – жестко и насмешливо.
Злюсь.
– Ага! А ещё мне хотелось, чтоб меня так и вжимали в стену и желательно у неё же и трахнули! – а я ведь действительно хотел. Моё тело с ума сходило. Но признаваться в этом даже перед самим собой было просто невыносимо. Закрываю лицо руками.
Молчание, тишина. И в следующий момент меня накрывает его тело. Никита отрывает мои руки от лица и целует зло, грубо, больно, мучая и наказывая. Мои слезы, как всегда, не заставили себя долго ждать. И все-таки его тепло успокаивает. Даже так грубо и насильно, но, когда он рядом, все правильно.


Следующие несколько дней мне пришлось пролежать в постели. Никита старался дома не появляться. Во всяком случае, я так решил потому, что почти не видел его. Зато была Иришка, и её было слишком много. Правда, надо отдать ей должное, она меня практически не теребила. Еду приносила в постель, ВУЗовские анкеты мне тоже было позволено заполнять лежа. И вот почему я любил этого конкретного человека: при всей своей болтливости Ира ни словом не обмолвилась о моем теперешнем состоянии. А ведь наивной дурой она не была, все прекрасно понимала, возможно, ей было любопытно или тревожно, но спрашивать не стала. Как думаете, почему? Потому, что она была мне сестрой. Не кровной, а по духу. И прекрасно понимала, что парню такой расклад дел принять тяжело. А если бы хотел, совета уже спросил бы.

Следующая глава